Этот человек номер один в российском скейтбординге (на мой взгляд).
Он самый преданный этому делу, из всех кого я знаю.
Вот интерьвю (старое) с ним:

Паша Сорокин

Интервью подготовила Мария Caution
© 2002 Спортивный журнал "Доски"

Скейтбординг – неолимпийский вид спорта. В нашей стране – это даже и не спорт вовсе. Нет ни школ, ни тренеров, ни разрядов, ни спортсменов. А что же есть? Есть скейтеры и их образ жизни, их философия. Потому что когда ничего нет, то выручает философия.
      Паша Сорокин – самый настоящий панк и самый настоящий философ, в тату по самые уши. Да, он еще самый настоящий скейтер.

– Мэтр, Вам слово.
– Скейтборд – это ответвление панк-движения. Изначально скейтовая культура была придумана серферами. Но новая волна его развития пошла от движения в музыке. Возникло новое мышление, новая одежда и как бы новое увлечение. Появились новые трюки. Любой народ, катающийся на скейте, стремится кататься на улице. Как в серфинге каждая новая волна непредсказуема, так и на улице – постоянно новые бортики, новые лавочки. Правда, за неимением нормальных мест в Москве приходится кататься только в парке Победы. Но там очень много народу, велосипеды, ролики и скейтеры, дети, для которых скейт просто как санки, а не целая культура и способ выживания и самовыражения.

– Говорят, новая волна скейтборда пошла, потому что появился ДеЦл и клипы.
– Это неправильно. Еще когда он не появился, пошла война, ой, волна. В общем, и война и волна пошла, потому что появились скейтшопы.

– Ну а сейчас уже пошла реклама…
– Реклама, клипы, магазины. Уже во многих магазинах можно встретить профессиональную доску. И при этом половина не катается, а просто ходит с досками. И обсуждает тех, кто катается. Они просто завидуют, потому что ничего не умеют. Есть такой фильм «Полицейская академия». Там ребята – ходили, гуляли, потом смотрят – какой-то человек танцует брейк-данс, на голове крутится. И один говорит: «Я бы тоже так мог, только у меня мелочь из карманов посыплется». Вот и эти люди сидят: «Я тоже так могу. Только у меня нет настроения».

– Как ты научился кататься?
– А научиться кататься нельзя, так же как нет предела совершенству. Что значит «научиться кататься»? Человек все время должен думать, что он учится кататься. Есть профессионалы. Так вот, как я могу говорить, что я научился кататься, если по сравнению с европейским или штатовским уровнем я мало что умею?

– А почему вообще ты начал этим заниматься?
– Пил, курил, болел…

– Ну, хорошо, болел, болел, а потом?
– Потом доктор сказал, что нужно заниматься спортом, и я решил попробовать.

– Обычно детишки занимаются плаванием, беговыми лыжами…
– Куда я ни приходил, меня не принимали, тренера говорили – слабенький, весь больной, а в скейтборде нет тренеров, время остается. Скейтборд казался единственным занятием без всяких учителей и всяких там тренеров.

– Это было давно?
– Давно было. На советских досках ездили змейкой, фенечки объезжали. Тик-таком было круче кататься, чем змейкой. Вот спрашивают, почему умерла первая волна – негде было брать доски. Это вы узнали скейтборд через MTV. И только сейчас нормальные доски появились…. А тогда кто-нибудь приезжал, привозил скейт, катался на нем месяца два-три, потом продавал нам за немаленькие деньги. Привозили их нечасто, поэтому доски все делали дома. Выбивали фанеру из сидений электричек, гнули ее над кастрюлей, на следующий день – то же самое. Через полгода этим заниматься уже не хотелось, поэтому люди уходили.

– Общаешься ли ты сейчас с теми, с кем раньше вместе катался?
– У них теперь другие дела. Я бы с удовольствием с ними общался, но прихожу домой поздно, а у них дети, жены, рыбалка.

– Они ушли, а ты остался…
– До 98-го года в России были большие проблемы, поэтому многие люди не удержались, кто-то ушел в нормальную жизнь, кто-то в наркотики, кто-то спился, умер, женился, кто-то ушел в сноуборд.

– Ты негативно к этому относишься?
– Путь к сноуборду очень часто шел через скейтборд, но сноуборд тоже очень сложное занятие, и там больше риска и больнее падать. Но сложнее всего, техничнее, скейтборд.

– А тебе не хочется заняться сноубордом?
– Лучше быть первым, вторым или третьим парнем на деревне, чем невидимым в городе. Ну, это шутка, на самом деле.… Не, не хочу.… Тут смотря, где катаешься. Кататься в Москве – это минуту едешь, десять поднимаешься, пристегиваешься, отстегиваешься, мокро, снег. Чтобы нормально кататься, нужны большие деньги, а откуда они у бедного студента?

– Значит, зимой ты спишь и ничего не делаешь?
– Нет, работаю каждый день.

– Не пересаживаешься ни на что?
– Нет, пересаживаюсь, когда еду домой, на маршрутку, потом пересаживаюсь на метро, потом делаю пересадку на другую линию, потом опять на автобус…

– Нет, я серьезно. Например, некоторые сноубордисты летом пересаживаются на скейтборд, ну, там, снейк.
– У нас я в такие вещи не верю. Заграничные профи катаются и там и сям, потому что делают это, когда сами хотят. Они сегодня катаются на скейте, а завтра говорят: «Я поеду на сноуборде покатаюсь». Человек не заранее планирует, а в тот день, когда просыпается. Потому что там 10 минут езды до крытого скейтпарка или минут 20 на машине до горы. Где нормальные трассы и трамплин для сноуборда. Он катается там и там, еще успевает на серфе покататься и, в принципе, может делать что-то еще. А у нас это нереально.

– Расскажи о своем видео. Как появилась идея снимать фильмы?
– Мне приснился вещий сон, что мне дали премию Гремми на MTV за мой фильм. Я не помню, как он назывался, я пытался услышать, вспомнить, но это было во сне. А с утра проснулся, понял – надо этим заниматься. Видео делать. Кстати, это очень показательная штука. Там видно трюк от начала и до конца, пусть даже человек с тысячного раза его сделал. И меня лучше на видео смотреть, потому что не люблю кататься прилюдно.

– Какие фильмы у тебя уже выходили?
– «Столица» – 1998
«Апокалипсис» – 1999
«Кто здесь» – начало лета 2000
«Коалиция» – весна 2001

– А почему ты получил «Свежий ветер» именно за твой последний фильм («Коалиция»), который еще практически никто не видел?
– Я думаю, что многие места и премии получили не те люди, которые этого заслуживают.

– Сложно снимать фильм?
– Очень сложно, особенно когда нет камеры. Еще сложно – снимать видео, когда сам катаешься и себя снимаешь, когда едешь, везти за собой веревку с доской, на которой лежит камера.… Поэтому возникают сложности и проблемы, приходится кого-то просить помочь.

– Что ты хочешь донести до людей своими фильмами?
– То, что война – это плохо, а мир – хорошо.

– Ну, серьезно.
– Просто когда начинающие скейтеры смотрят фирменное заграничное видео, они думают: «Мы так не сможем». И кто-то из-за этого даже перестает кататься. Но когда появляются наши фильмы, и они видят, как наши ребята «зажигают», то понимают, что тоже могут чего-то достичь.

– А кто снимался в твоих фильмах?
– Саша Гончаренко, Ашот Шабоян, Тема Давыдов, Петяй, Лева Маслов, Макс Аплин, Боря Берестов и я сам.

– Потому что друзья?
– Нет, у них у всех высокий уровень катания.

– По какому принципу подбиралась музыка для фильмов?
– Каждый участник выбирал ее себе сам. Правда, подбиралось несколько вариантов, чтобы можно было выбрать, чтобы ритм подходил под картинку. Главное – чтобы был минимум хип-хопа. Точнее, совсем без него.

– Ты его так не любишь?
– Да нет, пусть слушают, что хотят. Просто у нас народ все валит в одну кучу: если человек идет с доской, то он должен слушать хип-хоп и играть в сокс. А это все между собой никак не связано. Я уже говорил, что скейтбординг связан, скорее, с панк-движением. Кстати, никто из участников фильма не хотел под хип-хоп кататься. А даже если и захотел бы, я бы не позволил. Внушение бы сделал.

– Где ты брал деньги на тираж?
– Конечно, приходилось по ночам работать в порту, разгружать рыбу, потом весь соленый был, вонял. Шутка, в порту денег не заработаешь. Деньги – это все от спонсоров.

– Твой стиль катания.
– Люблю больше стрит, плюс мини-рампа и всякие бассейны. Потому что это круто. Бассейн – это что-то стихийное. А парк это всегда что-то тренировочное, предсказуемое, давно известное. Хотя, конечно, парк необходим, потому что там все рассчитано под скорость и все высоты. Тренируешься, учишься, а потом выезжаешь на стрит и уже легче там что-то сделать.

– Твой любимый трюк…
– Я думаю, что все трюки крутые. А вот нелюбимый мой трюк – езда на руках.

– Самое глобальное убиралово…
– У меня? Году в 95-м насмерть разбился, два года лежал замороженным, потом врачи открыли невероятные технологии и научились оживлять умерших.… Не пугайся. Шучу я, шучу. В том году, за три дня до сентября, катаясь в мини-рампе, подвернул очень сильно ногу. Думал, что сломал, потому что она выгнулась в другую сторону, опухла. Давно еще случай был: вывихнул ногу, и кататься начал только через два месяца, когда зима начиналась. Даже сейчас, когда прихожу в неразогретом состоянии, нога болит, а после десяти–пятнадцати минут разминки все забывается. Это самая сильная травма. Ну, и, конечно, гематомы на локтях.

– В этом сезоне было очень мало соревнований…
– Соревнования – это как шоу, это придумано для того, чтобы продвигать какую-то тему. А еще это нужно фанатам – чтобы выбрать себе кумира. Начинающим скейтерам – чтобы выбрать конкретный бренд, найти спонсоров, показать себя. Для скейтеров-профессионалов это как бы отчет о собственных достижениях перед спонсорами и фанатами. Так вот, все это сейчас негде проводить. И хорошо, что их не проводят в парке Горького. Попытались там что-то нормальное сделать, но оно там стоит плохо и еще этот песок… И вообще, с парком Горького у меня плохие ассоциации. Много пьяных людей, которые приехали из Подмосковья.

– Соревнования «Свежий ветер» показали, что никто не вырос за этот сезон…
– А потому, что не было грибного дождика, а то все бы подросли. Но ведь условия были еще хуже, чем на площадке Матрикс. Привезли одну ее четвертую часть– что там люди могут делать? Ну, и жара. Погода есть погода, и никуда не деться. Но насчет уровня, – где людям тренироваться, чтобы поднять свой уровень? Не будет условий, не будет уровня.

– Ну да… Мини-рампу из «НеИгр» убрали…
– Запретил муниципалитет, потому что площадка была бесплатная, за аренду никто не платил. Сторожам было лень смотреть за молодежью, чтобы она не хулиганила. Хозяева мерседесов соседних фирм не хотели оставлять машины за десять–двадцать метров от домика, они хотели подъехать к подъезду, вытащить свое жирное брюхо. Пусть этот скейтпарк был не идеальный, но, по крайней мере, лучше в России еще не было.

– Сейчас пытаются строить другие…
– Ага. Просто помещения с очень плохим железным оборудованием, которых по приказу Лужкова настроили муниципальные округа, чтобы отмыть деньги. И там народ в очереди стоит перед каждым трюком. А ведь если будут нормальные скейтпарки, ну, например, как в Медведково, с нормальными ценами, то будут постоянно приезжать всякие профики из-за границы, и, конечно, уровень поднимется очень быстро. Только тогда что-то изменится. А если все будет идти так, как сейчас, скейтбординг останется на том же уровне. Умереть, конечно, не умрет, но многие из тех, кто сейчас катается, забросят все. Из-за того, что полгода катаешься, полгода спишь. Из-за того, что хочется кататься, многие просто употребляют наркотики, спиваются или еще чего-то. Хотя, в принципе, и когда катаются тоже…

– Ты тоже?
– Кто-то курит, а мы нет. У нас алко крю.

– Какое влияние ты оказал на скейтбординг в Москве?
– Я вывел моду на широкие штаны, Борян мне помог.

– Панк-стайл и никакого рэпа в скейтборде?
– Да нет, кому что больше нравится.

– Что будет дальше?
– Буду учиться кататься. Сделаю зуб и вырежу локоть. Еще хочу усиленно продолжать в области татуировок, они очень недоделанные.

– В чем их смысл?
– Каждая из них – это период жизни. Смысл в том, когда она была сделана, а не в том, что на ней нарисовано. Следующей будет Лого коалиции, мне нравится.

– Этот сезон принес тебе какие-то изменения?
– Да, шишки растут….